Дверь распахнулась, и в комнате появился Игорь. Лилия сразу почувствовала, как он даже не подумал о том, чтобы постучать.

— Опять застыла перед зеркалом, как статуя? — проговорил он, подойдя сзади и обняв ее за талию. Но прикосновение не вызвало в Лилии привычного трепета. Руки, словно забывшие свою роль, отстранились.

— Я просто проверяю, не превратилась ли в невидимку, — ответила Лилия, игнорируя его взгляд, и поправила браслет на запястье.

Игорь нахмурился.

— Ты странная сегодня. — он махнул рукой, словно ей это не стоило внимания. — Ладно, мамаша ждет. Пообещала, что сегодня не будет устраивать шоу.

— О, значит, праздник? — Лилия изобразила фальшивую улыбку.

— Не начинай, — он резко развернулся и ушел.

Лилия всегда носила с собой старинный ключ от тайного сейфа — символ ее скрытой власти, к которой никто не имел доступа.

Обед с крокодилом
Алла Сергеевна сидела во главе стола, как истинная королева. Ее взгляд, оценивающий и полный презрения, скользил по Лилии, словно та была не невестка, а какой-то неудачный эксперимент.

— Игорь, ты вообще за собой следишь? — свекровь бросила ему на тарелку еще одну котлету, будто это было какое-то наказание. — Ну, а жена твоя, видимо, всё время занята, чтобы что-то приготовить.

Лилия стиснула зубы, но спокойно ответила.

— Я работаю, Алла Сергеевна, — не сводя глаз с тарелки. Она ощущала, как костяшки пальцев начинают побелеть от напряжения, но удерживалась.

— Работаешь? — свекровь фыркнула, откидываясь на спинку стула. — А на что? На твою зарплату даже штрафы за парковку не оплатить.

— Мама, ну хватит! — перебил Игорь, но даже не взглянув на Лилию. Его голос был тихим, как всегда, когда он пытался быть «мудрым».

— Ой, сынок, ну я же просто забочусь, — свекровь ласково потрепала его по щеке, словно не подозревала, что Лилия это все видит. А потом, без стеснения, бросила взгляд на Лилию, полный яда. — Вот если бы у тебя была нормальная жена…

— Если бы у тебя была нормальная мать, мне не пришлось бы оправдываться за тебя. — Лилия встала, сдвигая стул так сильно, что тот с грохотом заскользил по полу.

— Ты куда?! — вскрикнул Игорь, подняв глаза.

— На «работу», — Лилия бросила короткую фразу через плечо и вышла, захлопнув дверь.

В кармане Лилии лежал чек, которого хватило бы, чтобы купить этот дом трижды. И она знала это. В отличие от всех остальных.

Разоблачение
Поздней ночью, когда весь дом уже спал, Игорь ворвался в спальню, как буря.

— Ты что, совсем охренела?! — он схватил Лилию за руку, будто её жесты были преступлением. — Как ты могла так говорить с моей матерью?!

— А как я должна была говорить? — Лилия вырвалась, её голос дрожал от ярости. — Ползать перед ней на коленях? Просить прощения за то, что вообще существую?

— Она просто… — Игорь застыл, не зная, что ответить.

— Она просто издевается надо мной каждый день! А ты как слепой котенок, всё это не замечаешь!

— Ты преувеличиваешь! — Игорь сжал кулаки, но даже сам не верил в свои слова.

— Нет, Игорь, ты слепой! — Лилия схватила папку с документами и швырнула её ему прямо на кровать. — Вот, посмотри, на что твоя “бедная” жена зарабатывает.

Игорь открыл документы, его лицо побледнело.

— Это… твоё?

— Да. И это не всё.

— Почему ты молчала?! — его глаза налились страхом.

— Потому что я боялась, что ты станешь таким же, как она. — Лилия опустила голову, и его слова пронзили её, как нож.

В этот момент зазвонил телефон Аллы Сергеевны — как всегда, в самый неподходящий момент. Игорь вздрогнул.

Последний акт
На пороге появилась Алла Сергеевна, размахивая какими-то бумагами, будто она открыла все тайны мира.

— Сынок, она тебя обманывает! Я всё проверила — эти документы фальшивка! — она не могла скрыть триумф в голосе.

— Мама… — Игорь выглядел как приговорённый к смерти.

— Хватит, — Лилия тихо, но решительно прервала его. — Игорь, решай. Либо ты скажешь ей уходить, либо я ухожу. Навсегда.

— Ты что, угрожаешь моему сыну?! — Алла Сергеевна зашипела, её голос стал резким, как шипы розы.

— Нет. Я даю ему выбор.

Игорь закрыл глаза, как будто не решался посмотреть на всё, что происходило вокруг.

— Мама… уходи. — его голос стал тихим, будто он принял давно назревшее решение.

Алла Сергеевна остолбенела.

— Что?!

— Уходи. Пожалуйста.

— Ты… ты выбрал ЭТУ?! — её голос сорвался на визг.

— Да.

Лилия не улыбнулась. Она просто повернулась и вышла, оставив их двоих в гробовой тишине.

На улице её ждала машина с тонированными стеклами. Игорь никогда не видел её личного водителя.

Дневник
Игорь остался один в пустой квартире. В воздухе повисло тяжелое молчание, как в склепе, в котором ты ходишь по собственным мыслям, но они не дают тебе покоя. Даже старые, проклятые часы на стене тикают громче, чем обычно, и, кажется, насмехаются над ним.

Он подошел к шкафу, где Лилия хранила свои вещи, как бы пытаясь найти хоть какую-то зацепку, ответ на этот чертов вопрос, который крутился в голове уже давно: “Что ты еще скрывала?”

И вот, в самом дальнем углу, под кучей старых журналов и ненужных бумаг, он нашел. Маленькую кожаную книжку с запертым замочком. Он никогда ее не видел.

“Что ты там, черт возьми, скрывала?” — думает он, хватая этот предмет как доказательство своей правоты, словно на самом деле ожидал найти там все ответы.

Замок поддался после пары резких рывков. Он открыл книгу, и на первой странице его глаза сразу встретились с датой — три года назад.

“Сегодня вложила первые деньги в проект Игоря. Он так горит этой идеей, но его инвесторы — жулики. Если узнает, что это мои деньги, — обидится. Пусть думает, что сам все заработал.”
Игорь затаил дыхание. Страница за страницей — всё больше откровений, написанных её рукой, чёрным на белом.

“Купила долю у его партнера, чтобы того вывели из бизнеса. Игорь думает, что сам его переиграл.”
“Он сегодня так гордился новой сделкой. Если бы знал, что клиента я ему подбросила…”
Последняя запись заставила его сердце замереть:

“Алла Сергеевна снова устроила сцену. Игорь опять промолчал. Сколько можно? Я купила ему все — карьеру, репутацию, даже иллюзию, что он сильный. А он до сих пор боится маму.”
Игорь уронил дневник, и тот с глухим звуком ударился об пол, как его внутренний мир, который сейчас рухнул, сотрясаясь от удара. Всё, что он строил, все его достижения, его гордость — он никогда не заработал их сам. Он был игрушкой. Игрушкой в её руках.

“Мама…” — туманным взглядом он смотрел в пустое пространство, как будто пытался увидеть всё сразу, но картинка была слишком грязной.

В дверь резко постучали, и она распахнулась — на пороге стояла Алла Сергеевна, запыхавшаяся, как всегда, с острием на языке.

— Сынок, ты должен срочно… — она замолчала, заметив его лицо. — Что с тобой?

Игорь встал и молча протянул ей дневник.

— Читай.

Алла Сергеевна взяла его, листая страницы, и чем дальше она читала, тем сильнее искажалась её физиономия — сначала недоверие, потом ярость. Молча, как буря, она переворачивала лист за листом, пока не дошла до последней строки. Гнев её был нестерпим, а голос уже дрожал.

— Вот видишь! Я же говорила — она тебя использовала! — выкрикнула она, как будто ждала этого признания всю жизнь.

Игорь медленно поднялся, как человек, только что получивший удар в самое сердце.

— Нет, мама… — его голос был тихим, даже пустым. — Это я её использовал. И даже не заметил.

В этот момент в дверь позвонили. Игорь как раз пытался справиться с тем, что только что узнал, когда крикнул: “Да кто там ещё!”

На пороге стоял курьер, в руках у него был конверт. Он протянул его Игорю с таким видом, как будто знал, что это конец всего. Игорь взял конверт, порвал его на части и раскрыл письмо. Официальное уведомление.

— Что это? — Алла Сергеевна подскочила, её лицо на мгновение стало бледным, а потом красным.

— Все активы заморожены. — Игорь прочитал вслух, как приговор.

“Да, вот оно. То, что я заслужил.”

Чек и Пепел
Игорь ворвался в пустой пентхаус Лилии, как ураган — с яростью, которая выжигала всё на своём пути. Он никогда не подозревал, что у неё есть такой уголок — скрытый, уютный, как последняя крепость, где её настоящая жизнь не стеснялась вылезать наружу. И вот, перед ним, на стеклянном столе, как последняя издевка, лежал конверт. Он распечатал его, не задумываясь, и вытащил чек.

Глаза не верили тому, что видят: сумма, которая покрывала все его «успешные» проекты за последние три года, целиком и полностью. Чек был как удар в живот — болезненный и бесцеремонный. А рядом с ним была записка, написанная её аккуратным, немного холодным почерком:

“Это не подарок. Это — цена твоего неведения. Больше ты мне ничего не должен.”
Игорь расхохотался. Сначала тихо, потом громче. Смех стал горьким, истеричным, с привкусом бессилия. Ему было смешно, но это был такой смех, как у того, кто понимает, что всё потеряно.

Зажигалка оказалась в руке автоматически. Он поднёс её к бумаге, и пламя моментально охватило чек, превращая цифры с шестью нулями в пепел, который медленно оседал, как его надежды. Он смотрел на это, и душа обрывалась.

Только в этот момент из лифта, как тень из прошлого, вышла она. Лилия. Не спеша. Как всегда — спокойно, как будто ничего не происходило.

— Я знала, что ты придешь. — сказала она, всё так же, как всегда. Это было так просто, так само собой разумеющееся.

Игорь поднял голову, вскинув взгляд, полный не только ненависти, но и какой-то потери.

— А я знал, что ты вернешься. — он сжал в кулаке обгоревшие остатки чека, как остатки собственной гордости, и уставился на неё. Его голос был уже не таким сильным, как раньше. Он был почти пустым.

Лилия прошла мимо, не смотря на него. Она подняла с пола пепел, небрежно разжала ладонь и всыпала его в кулак, будто эти несколько граммов пепла могли бы взвесить всё, что они пережили. Она подняла взгляд на Игоря, и в её глазах не было ни гнева, ни сожаления — только холодное понимание того, что они оба прошли свой путь.

— Теперь мы квиты. — её голос не дрогнул. Игорь ощутил, как в нём что-то сломалось, как её слова проникли в него и засели там, твердой коркой, которую уже невозможно было оттереть.

И она вышла. Без суеты. Без прощания. Навсегда.

В лифте, спускаясь вниз, Лилия стряхнула с пальцев остатки пепла. Игорь заметил, как на её запястье мелькнул тот самый старинный ключ — символ её власти, её скрытой силы, которую он так и не понял. Но теперь было уже поздно.