Всё! Моя карта заблокирована, долг гасишь сам! Прощай, дорогой

— Всё! Моя карта заблокирована, долг гасишь сам! Прощай, дорогой, — я швырнула кредитку на стол и направилась к двери

— Всё! Моя карта заблокирована, долг гасишь сам! Прощай, дорогой, — я швырнула кредитку на стол и направилась к двери.

— Лена, стой! Куда ты?! — Игорь вскочил с дивана, опрокидывая бутылку пива. — Мы же договаривались!

— Договаривались? — я обернулась, чувствуя, как внутри всё кипит. — Это ты договаривался! Сам с собой! Я просто платила и платила, пока не осталась с дырой в кошельке!

— Ну подожди месяц, я же объяснял! Премию дадут, всё верну!

— Игорь, ты это говоришь уже полгода. Полгода! — я чувствовала, как голос срывается на крик. — Знаешь, сколько раз я слышала про эту чёртову премию?

Он растерянно моргал, и в этой растерянности читалась вся наша жизнь последних лет. Обещания, отговорки, новые обещания.

— Лен, ну ты же понимаешь, сейчас кризис, в компании сокращения…

— Понимаю! — я схватила свою сумку. — Я понимаю, что мне тридцать два, что я работаю на двух работах, чтобы оплачивать твой кредит на машину, которую ты разбил пьяным! Я понимаю, что у нас нет детей, потому что «не время»! Я всё понимаю, Игорь!

— Не ори, соседи услышат.

— Да пошли соседи! — я рассмеялась, чувствуя себя на грани истерики. — Ты знаешь, что смешно? Я боялась этого момента. Боялась, что не смогу уйти, потому что люблю тебя. А сейчас поняла — я просто привыкла.

— Не говори глупостей.

— Глупости? — я открыла сумку и достала распечатки. — Вот выписка с моей карты. За три месяца. Двадцать три платежа по твоему кредиту. Продукты — я. Коммуналка — я. Твоя мама в больнице — я. Знаешь, сколько я сама на себя потратила? Полторы тысячи. На новые колготки.

Игорь молчал, глядя в пол. Пиво медленно растекалось по ламинату.

— Я устала быть банкоматом, — тихо сказала я. — Устала быть мамой взрослому мужику. Устала ждать, когда ты возьмёшь себя в руки.

— Лена, дай мне шанс! Я исправлюсь!

— Ты знаешь, что самое страшное? — я подошла ближе, посмотрела ему в глаза. — Ты даже не понимаешь, в чём проблема. Ты думаешь, дело в деньгах? Дело в том, что я перестала быть твоей женой. Я стала спонсором. Ты не спрашиваешь, как прошёл мой день. Ты спрашиваешь, могу ли я закинуть тебе на карту.

— Это несправедливо…

— Несправедливо? — я почувствовала, как наворачиваются слёзы, но сдержалась. — Знаешь, что несправедливо? Что я три года отдавала зарплату, чтобы ты мог «найти себя». Ты нашёл себя, Игорь? На диване с пивом?

— У меня депрессия!

— У тебя лень! — я не выдержала. — Депрессия — это когда ты не можешь встать с кровати. А ты можешь. Можешь дойти до холодильника, до магазина за пивом, до компьютера поиграть в танки до трёх ночи!

— Ты не понимаешь…

— Не понимаю? — я схватила телефон, открыла переписку. — Вот это я вчера писала подруге: «Наташ, можешь занять до зарплаты? Игорю на бензин надо, а я уже в минусе». Знаешь, что она ответила?

Игорь молчал.

— Она написала: «Лен, беги от него». Просто так. И знаешь что? Она права. Все были правы. Мама, папа, все мои друзья. Один я была слепая идиотка.

— Лена, прошу, не надо так…

— Надо! — я вытерла слёзы. — Знаешь, когда я окончательно решилась? Позавчера. Я пришла домой после смены, мёртвая, голодная. А ты лежишь на диване, вокруг пустые бутылки, недоеденная пицца. И говоришь: «Лен, ты чего такая злая? Улыбнись!»

— Я просто хотел поднять тебе настроение…

— Поднять настроение? — я почувствовала, как что-то внутри окончательно ломается. — Ты хочешь поднять мне настроение? Найди работу! Вымой хоть раз посуду! Приготовь ужин! Покажи, что я тебе не безразлична!

— Я люблю тебя, — тихо сказал он.

— Нет, — я покачала головой. — Ты любишь то, что я даю. Деньги, заботу, прощение. Ты любишь мамочку, которая всё решит. А меня, Лену, ты давно не видел.

— Это не так…

— Тогда скажи, — я скрестила руки на груди, — какой мой любимый цвет?

Игорь растерянно молчал.

— Какую музыку я слушаю? Как зовут мою лучшую подругу? Когда у меня день рождения?

— Лен, это нечестно! Ты же знаешь, у меня плохая память…

— День рождения! — я не выдержала. — Мой день рождения был три недели назад! Ты даже не вспомнил! А я, дура, сама себе торт купила и сказала, что коллеги подарили!

— Прости, я забыл… дел много было…

— Дел? — я рассмеялась сквозь слёзы. — Каких дел, Игорь? Ты же сидишь дома! Третий год сидишь дома!

— Я ищу работу!

— Нет! — я ударила ладонью по столу. — Ты делаешь вид, что ищешь! Я видела твою историю просмотров! Вакансии ты не смотришь! Ты смотришь мемы и футбол!

— Ты следишь за мной?!

— Я пыталась понять! — я почувствовала, как подкашиваются ноги, и опустилась на стул. — Пыталась понять, почему умный, талантливый мужик превратился в… в это.

— В что? Говори! В неудачника? В ничтожество?

— В чужого человека, — тихо сказала я. — В человека, который берёт и берёт, ничего не давая взамен.

Повисла тишина. Слышно было только капанье пива с края стола.

— Знаешь, — я провела рукой по лицу, — я думала, что люблю тебя настолько, что выдержу всё. Но любовь — это не самопожертвование. Я не должна гореть, чтобы тебе было тепло.

— Красиво сказано. Надёргала из интернета?

— Игорь, — я посмотрела на него, — это последний раз, когда ты меня обижаешь. Потому что я ухожу.

— Куда ты пойдёшь? К родителям? Они тебя не примут!

— Примут. Мама уже знает. Она плакала, но сказала: «Давно пора». Комната готова.

— Ты всё подстроила! — в его голосе появились истерические нотки. — Давно планировала! За спиной договаривалась!

— Да, — я кивнула. — Три месяца планировала. Три месяца собирала деньги по крохам. Знаешь, как это страшно? Откладывать по пятьсот рублей, надеясь, что ты не найдёшь?

— Это мои деньги! Ты воровала у меня!

— У тебя?! — я вскочила. — Какие у тебя деньги?! Ты три года не работаешь! Это МОИ деньги! Мои! Заработанные моим потом и кровью! И я имею право решать, на что их тратить!

— Ты законная жена! Обязана содержать семью!

— Семья — это взаимная поддержка! — я чувствовала, как дрожат руки. — А у нас не семья! У нас иждивенчество! Ты понимаешь разницу?

— Хорошо, — он вдруг успокоился, и это было страшнее крика. — Уходи. Но квартира останется мне.

— Квартира? — я усмехнулась. — Ипотека на моё имя. Я платила восемь лет. Одна. Ты знаешь, что такое восемь лет отдавать половину зарплаты?

— Суд решит!

— Пусть решит, — я пожала плечами. — У меня есть все чеки, все переводы. Адвокат сказал, шансы на моей стороне.

— Адвокат? — он побледнел. — Ты уже к адвокату ходила?

— Месяц назад. Всё оформила. Завтра подаю на развод.

— Лена, подожди! — он схватил меня за руку. — Давай обсудим! Я правда изменюсь! Найду работу, брошу пить!

— Игорь, — я аккуратно высвободила руку, — мне тридцать два. Я хочу детей. Хочу семью. Настоящую. Где двое строят жизнь вместе. Где уважение, забота, любовь.

— Я могу дать тебе это!

— Когда? — я спросила устало. — Через год? Два? Пять? А потом мне будет сорок, и окажется, что уже поздно?

— Мы можем завести ребёнка сейчас!

 

— На что? — я рассмеялась. — На мою зарплату? Чтобы я работала на трёх работах, а ты сидел дома с пивом?

— Я помогу с ребёнком!

— Ты? Который не может помыть посуду? Ты будешь вставать ночью, менять подгузники, готовить смеси?

— Буду! Клянусь!

— Знаешь, в чём проблема твоих клятв? — я взяла сумку. — Ты даёшь их легко. Слишком легко. Потому что не собираешься выполнять.

— Лена, прошу! Не уходи! Я умру без тебя!

— Нет, — я покачала головой. — Ты найдёшь другую. Такую же дуру, которая будет верить в твой потенциал. Будет платить по твоим долгам и ждать, когда ты «найдёшь себя».

— Ты жестокая…

— Я реалистка, — я открыла дверь. — Прощай, Игорь. Береги себя.

 

— Постой! А как же долг? Кредит?!

— Твой кредит, — я обернулась, — ты и гаси. Я не поручитель. Не созаёмщик. Это твоя машина, которую ты разбил. Твоя ответственность.

— Но у меня нет денег!

— Найди работу, — я пожала плечами. — Любую. Грузчиком, курьером, уборщиком. Работа — это не стыдно. Стыдно сидеть на шее у жены.

— Лена, я…

— До свидания.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Руки дрожали, сердце колотилось, а в горле стоял ком. Но я сделала это. Наконец-то сделала.

Телефон завибрировал. Мама написала: «Доченька, жду тебя. Чай готов».

Я улыбнулась сквозь слёзы и пошла вниз по лестнице. Каждая ступенька давалась тяжело — столько лет мы прожили вместе, столько воспоминаний. Но с каждым шагом становилось легче. Будто сбрасывала тяжёлый рюкзак, который годами давил на плечи.

 

На улице было свежо. Весенний ветер трепал волосы, и пахло сиренью. Я вдруг поняла, что давно не замечала таких вещей. Не замечала погоду, цветы, небо. Всё время думала только о деньгах, долгах, работе.

— Лена! — услышала я крик и обернулась. Игорь стоял на балконе. — Вернись! Я правда изменюсь!

— Прощай, — тихо сказала я и пошла дальше.

Через три месяца я сидела в кафе с подругой Наташей, и она смотрела на меня с восхищением.

— Не узнаю тебя! — сказала она. — Ты похудела, волосы отрастила, в глазах огонь!

— Я просто начала жить для себя, — призналась я. — Записалась на йогу, на курсы английского. Сплю по восемь часов. Читаю книги.

— А он?

— Написал пару раз. Просил денег. Потом перестал.

 

— Нашёл новую дуру?

— Кажется, да. Видела в соцсетях. Молоденькая, восторженная. Пишет про любовь и про то, как они вместе преодолеют все трудности.

— Жалко её…

— Каждый учится на своих ошибках, — я пожала плечами. — Кто знает, может, с ней он и правда изменится.

— Не веришь?

— Нет, — я улыбнулась. — Но это уже не моя проблема. Я свободна.

— Встречаешься с кем-то?

— Пока нет. Не спешу. Знаешь, я впервые за много лет счастлива одна. Мне хорошо с собой. И пока не найду человека, с которым будет ещё лучше, не свяжусь.

— Умница, — Наташа сжала мою руку. — Я горжусь тобой.

— Я тоже горжусь собой, — призналась я.

И это была правда. Впервые за много лет я могла честно сказать: я собой горжусь. Горжусь тем, что нашла силы уйти. Горжусь тем, что выбрала себя. Горжусь тем, что не сломалась.

Заблокированная карта стала символом моей свободы. Я заблокировала не только её — я заблокировала доступ к своей жизни тем, кто брал, но ничего не давал взамен. И открыла дверь для новых возможностей.

А Игорь? Он остался в прошлом. Вместе со всеми обещаниями, долгами и разочарованиями. И мне не было его жалко. Потому что каждый человек сам выбирает, кем ему быть: жертвой обстоятельств или хозяином своей судьбы.

Я выбрала второе. И ни разу не пожалела.

После разговора с Наташей я вернулась домой в неожиданно хорошем настроении — лёгком, как будто ветер внутри груди наконец-то нашёл выход. Мама сидела на кухне, перебирала клубнику и напевала что-то старое, мелодичное. Она тоже будто изменилась: стала спокойнее, мягче, как будто перестала жить в постоянном страхе за меня.

— Как посидели? — спросила она, не поднимая глаз.

— Хорошо, — я улыбнулась. — Наташа… удивляется, что я так изменилась.

— Ты постарела лет на пять в то время, когда жила с Игорем, — тихо сказала мама. — А сейчас — помолодела на десять.

Я засмеялась. Она посмотрела на меня, прищурилась:

— Что-то будет. Ты светишься. Или кто-то?

— Мам! — я покраснела. — Нет никого.

— Пока, — она пожала плечами. — Ну и не спеши.

Я хотела ответить, но телефон завибрировал. Номер незнакомый. Я вздохнула и ответила — мало ли, заказ с работы или редакции.

— Алло?

— Это Лена? — голос был женский, тонкий, дрожащий.

— Да. Кто это?

Пауза. И потом:

— М… Марина. Я… я девушка Игоря.

Я едва не выронила телефон.

— Какая Марина?

— Мы… познакомились пару месяцев назад. Он сказал, что вы… временно в ссоре. А вчера я узнала… — она всхлипнула. — Я нашла письма от банка. И кредит… И его переписку с какими-то девушками. Сразу с несколькими…

Я закрыла глаза и медленно выдохнула.

— Марина, — мягко сказала я. — Вы очень молодая?

— Двадцать один, — прошептала она.

Ком к горлу подкатил не от злости — от огромной человеческой жалости.

— Он вам сказал, что у него депрессия, сложный период, что его жена его не поддерживает? — спросила я.

— Да… — её голос дрогнул. — Он говорил, что вы холодная, что вы его унижали… что он был несчастен.

— Понятно, — тихо произнесла я.

— Скажите… он правда три года не работал?

— Да.

— А кредит… это тоже правда?

— Да. И разбил машину он тоже сам. Пьяным. А потом взял новый кредит. На моё имя не смог — ему отказали.

На том конце провода повисла тишина.

Потом — плач. Настоящий, громкий, отчаянный.

— Я думала, он другой… Он такой нежный со мной был! Такой милый! Говорил, что хочет детей… что мечтает о семье…

— Он умеет говорить, — я сказала спокойно. — Очень красиво.

— И что мне теперь делать? Он… он сегодня собирался переехать ко мне. С вещами. Сказал, что «надо сбежать из токсичных отношений»…

— Марина, — я устало потерла виски. — Единственное, что вы можете сделать — бежать первой.

— Но… он сказал, что любит меня. Что я его будущее…

Я усмехнулась.

— Он говорил это мне. И той, что была до меня. И, возможно, скажет следующей. Марина, он не плохой человек. Он просто взрослый ребёнок. Без ответственности. Без желания взрослеть. Если вы думаете, что измените его — нет. Я думала так же. Три года назад.

— Он угрожал мне, когда я сказала, что хочу расстаться… — прошептала она. — Сказал, что у него ничего нет, и я должна поддержать его, как ты… как вы!

— Марина, — я сказала так твёрдо, как никогда, — он никому не должен. И никто ему ничего не должен. Это его жизнь. Его ошибки. Его долги.

Она всхлипнула, и я неожиданно почувствовала, что хочу ей помочь.

— Послушайте, — я мягко продолжила. — Я могу приехать, если вы хотите. Или поговорить ещё. Я не ваш враг. Я просто… человек, который прошёл этот круг.

— Спасибо… — едва слышно ответила она. — Я… я не знаю, что мне делать…

— Заблокируйте его. Вот что. Заблокируйте — и живите. Он найдёт другую. И это будет уже не ваша забота.

— Я… попробую. Спасибо вам…

Звонок оборвался.

Я ещё долго сидела с телефоном в руках. Потом мама осторожно спросила:

— Кто это был?

— Девочка, — тихо ответила я. — Слишком добрая. Слишком юная. Игорь нашёл новую «жертву», но она вовремя проснулась.

— Бедная, — вздохнула мама. — Он же такой… липкий.

— Да, — я кивнула. — Но теперь это точно не моя история.

И вот тогда, впервые за долгое время, я почувствовала не только облегчение.

Я почувствовала внутри что-то вроде силы.

Я не просто ушла от Игоря.

Я вышла из круга.

Из роли спасательницы, мамы, кошелька, жилетки, психолога.

И когда вечером я легла спать, я подумала:

А что будет дальше?

С кем я стану через год? Через два?

И что я хочу от жизни?

Ответов не было.

Но впервые это не пугало.

Прошло ещё две недели. Я жила у родителей, искала новую квартиру, работала. Всё было ровно, спокойно — как будто жизнь перестала быть качелями.

И вдруг — звонок.

Номер знакомый.

Сердце замерло.

Игорь.

Я почти нажала «отклонить», но что-то остановило.

— Да?

— Лена… — голос тихий, сиплый. — Мне нужна помощь.

Я закрыла глаза.

Ну конечно.

— Помощь? — холодно уточнила я. — Какая?

— Меня… меня выгнали с работы.

— С какой? — я искренне удивилась. — Ты же никуда не устроился.

— Я устроился неделю назад! Курьером! Но… меня уволили. И ещё… меня выгнала Марина. И мама сказала, что не пустит домой, пока я не начну платить по кредиту…

— Понимаю, — я ответила ровно. — И что ты хочешь?

Он молчал.

И потом:

— Вернись.

— Нет, — я сказала мягко, даже спокойно. — Я не вернусь.

— Тогда… — он сглотнул, — дай денег. Немного. На первое время. Пожалуйста.

Я усмехнулась.

Горько.

Но уже без боли.

— Игорь, — сказала я почти ласково, — ты взрослый мужчина. И тебе пора им стать. Удачи тебе. Правда.

И отключила.

Мама выглянула из комнаты.

— Всё нормально?

— Да, — я вздохнула. — Всё отлично. Я закрыла последнюю дверь.

И в этот момент я почувствовала, как будто воздух впервые за много лет стал чистым.

Но судьба, как всегда, решила вмешаться — и очень скоро начались события, о которых я даже не подозревала…